ДОБЫВАНИЕ ПРАВДЫ В КРАСКАХ

Однако на основе именно таких показаний действовали амери­канские офицеры...»

Возможно, что начало именно такого допроса зарисовал В. В. Верещагин в своей работе «Допрос перебежчика». Не­сколькими чертами передана обстановка душной тропической ночи и напряженная фигура несчастного, попавшего в руки "озлобленных и свирепствующих офицеров.

Художник-свидетель вряд ли особенно устраивал американ­ских оккупантов на Филиппинах, Позже, уже находясь в Японии, Верещагин писал, что «не забыл еще пытки, вынесенной не очень давно при досмотре моего художественного скарба аме­риканскою таможнею в Маниле». Не исключена возможность, что некоторые зарисовки художника остались в руках тамо­женников.

И вот Верещагин снова на земле США. 1902 год. Толпы осаждают выставки великого русского мастера кисти. Но уро­вень художественных вкусов за прошедшее десятилетие не по­высился. Только на этот раз в большом спросе были не круп­ные полотна художника, а портативные пейзажи Кремля. Ве­рещагин сделал несколько десятков кремлей, которые покупа­лись по самой высокой цене. Американский образ жизни не радовал Верещагина. В поездах «цветные джентльмены и леди сидят обыкновенно в отдельных вагонах, как парии»,— сооб­щал Верещагин.

—   Когда это кончится, как вы думаете? — спросил Василий Васильевич у французского посла.

—   О! Никогда! — ответил тот уверенным голосом.

Верещагин записал в дневнике: «Победа над Испанией, ко­торую они по этому случаю не прочь считать за великую дер­жаву, очевидно, вскружила немного голову даже практиче­ским янки, не стесняющимся говорить, что при нужде они го­товы помериться с кем угодно и даже со сколькими угодно вместе».

Военный барабан бил все громче, Америка готовилась вести глобальную политику. Строился новый флот.

Верещагин записывал: «Нельзя не заметить изрядной дозы шовинизма, овладевшего многими умами...» Он предложил во­дить на свою выставку детей по сниженной цене, как это было принято во всем мире, но получил ответ, пишет он, что картины его «способны отвратить молодежь от войны, а это, по словам этих господ, нежелательно...»

Дети в парках и на улицах играли в войну — «ни дать ни взять как в Германии». Но если в «фатерланде» немецкой сол­датчины дети маршировали «гусиным шагом», то в Америке дети стреляли из игрушечных кольтов и нападали на прохожих из-за кустов на полном скаку, как «дикие всадники» — кавале­рийский отряд президента Теодора Рузвельта в последнюю войну на Кубе.

Рузвельт принял Верещагина в голубой гостиной Белого дома. Василий Васильевич уже не в первый раз переступал его порог. В 1892 году он был принят президентом Кливлендом. Тот был олицетворением эпохи обогащения и вышел к Вере­щагину в конторских нарукавниках до локтей. С озабоченным

видом пожал руку художника, сказал несколько слов о том, что слышал про успех картин на выставках, извинился за спешку и ушел, как бизнесмен в разгаре биржевой лихорадки.

Теодор Рузвельт вел себя, как бравый командир полка. «Быстро вышел полный, довольно высокий человек, коротко остриженный, порядочно прищурившийся из-под золотого пен­сне,— писал Верещагин.