КАПИТАН «ДИАНЫ»

Ученики-переводчики (один из них, Мураками Тескэ, заслужил самый похвальный отзыв Головнина как юноша одаренный и доброжелательный) принесли множе­ство японских переводов европейских книг и стали «проверять» их содержание. В частности, их интересовало все, что относи­лось к географии, статистике и быту тогдашней России. Попутно они составляли список русских слов, тщательно обозначая их произношение японскими фонетическими знаками. В этом Головнин им охотно помогал. Так был составлен первый, хотя и очень несовершенный, русско-японский словарь.

Между тем в тюрьме все чаще и чаще появлялся новый гость — японский путешественник, астроном и географ Мамия Ринзо, который стал тайной пружиной всех допросов. Сей уче­ный-консерватор стал едва ли не главным паникером, влиявшим на сёгунскую администрацию. Он кое-как разбирался в поли­тике, но на будущее Японии смотрел мрачно — боялся, что мо­гущественные Россия и Англия разделят между собой весь Дальний Восток.

Мамия Ринзо оказался плохим пророком. Зато переводчик Мураками Тескэ как бы представлял собой в миниатюре всю молодую Японию, стремящуюся вырваться за рогатки военно-феодального режима. Он поражал русских своей любознатель­ностью, восприимчивостью, оптимизмом, энергией и прекрасной памятью.

Но не такие, как Мураками, должны были решать судьбу моряков «Дианы». В столице продолжали относиться к русским с недоверием. Этому способствовали, без сомнения, и доносы Мамия Ринзо. Пришла весна 1812 года, а дело не сдвинулось с мертвой точки. И тогда Головнин и его товарищи решили бежать.

Подготовку к побегу пленники вели уже давно. Собирали металлические предметы, огниво, трут, заготовляли продукты, сделали даже что-то вроде компаса. 23 апреля «вечером матрозы наши взяли на кухне, скрытным образом, два ножа, а за полчаса до полуночи, двое из них выползли на двор и спрята­лись под крыльцо». После караульного обхода они начали рыть подкоп под стену тюрьмы. Тогда все (кроме Мура и Алексея) вышли один за другим и пролезли на наружную сторону.

Через полчаса беглецы были уже у подножия гор, заросших лесом.

*

Остров Мацмай (ныне Хоккайдо) покрыт высокими горными кряжами. В то время внутренняя часть его была необитаема. По плану Головнина беглецам следовало идти через горы к се­веру, а затем неожиданно спуститься к берегу и, захватив какое-нибудь рыбачье судно, держать курс к материковому берегу Азии.

Русские моряки проявили величайшую выдержку. Головнин при уходе из тюрьмы сильно зашиб ногу и хромал. Были слу­чаи, когда силач матрос Макаров часами тащил его на себе и однажды спас капитана от падения в пропасть. Головнин про­сил товарищей бросить его, но они категорически ответили, что никого живым не бросят, а будут держаться вместе до конца.

Так прошло несколько дней. Силы постепенно иссякали.

Вареная черемша и конский щавель были скудной пищей. По ночам беглецы смело проходили через вымершие рыбачьи селе­ния, тщетно отыскивая подходящую лодку. На побережье по ночам горели костры — как видно, весть о бежавших распро­странилась по всему Мацмаю. Однажды в середине ночи смель­чаки наткнулись на прибрежном песке на большой баркас. Го­ловнин посмотрел на небо: бежали облака, дул ровный ветер, луны не было.

—   Норд-ост,— задумчиво сказал капитан.

—