КАПИТАН «ДИАНЫ»

Человек этот был острижен «в кружок», усы падали ему на грудь. На голове у него красовалась неуклюжая треуголка, а на поясе сабля.

—       Василий Михайлович! — закричал Рикорд.

Человек бросился к нему навстречу. Подбородок его дрожал, из глаз катились слезы. Это был Головнин.

—   Глаза... в тюрьме отвыкли от света... любезный друг...

—   Теперь, слава богу, поздравляю со скорым и счастливым окончанием,— сказал чей-то голос по-русски, чисто выговаривая слова.

Рикорд повернул голову. На него, улыбаясь, смотрел Мураками Тескэ.

*

Трудно представить, что должны испытывать люди, оторван­ные от родной земли и в течение двух лет находившиеся в за­ключении в незнакомой стране. Головнин, однако же, сохранил бодрость духа настолько, что сейчас же по освобождении при­ступил к командованию «Дианой». Русские моряки жадно наки­нулись на журналы. Головнин сообщил друзьям-японцам «про­исшествия от вступления неприятеля в Россию по самую кон­чину светлейшего князя Смоленского» (Кутузова). Японцы заметили, что Кутузов «все сделал прямо по-японски, ибо их правило войны предписывает заманивать неприятеля как можно далее внутрь земли... и потом окружать его».

Последовали пиры, тосты и поздравления, в которых немало­важную роль сыграл подлинный друг русских Токатая Кахэ. Он искренне радовался и благополучному окончанию дела, и тому, что русский Корабль был впервые допущен в запретную гавань Хакодате, и тому, что решающую роль в благополучном исходе «дела Головнина» сыграли не чиновники и феодалы, а купцы, которые по средневековым традициям считались «низ­ким сословием».

Токатая был последней фигурой, которую видели моряки с палубы уходящей на Камчатку «Дианы». Он стоял со своими матросами на высокой корме японского корабля, подняв руки к небу. Свежий ветер доносил его голос: он кричал по-русски «Ура, „Диана"!».

Бывшие пленники прибыли в Петропавловск 3 ноября 1813 года с первым снегом.

Мичман Мур окончательно потерял рассудок. Конец его был трагический: он застрелился из ружья на охоте. На его могиле была высечена надпись, в которой говорилось: «В Японии оста­вил его провождавший на пути сей жизни ангел-хранитель, от­чаяние ввергло его в заблуждения, жесткое раскаяние их за­гладило, а смерть успокоила несчастного».

 

 

*

Третья часть «Записок флота капитана Головнина» озаглав­лена: «Замечания о японском государстве и народе».