ДЕВА СВОБОДЫ

мог остаться в стороне от борь­бы греческого народа с угнетателями.

Байрон стоял во главе отряда добровольцев — англичан, итальянцев, французов, немцев, швейцарцев, составлявших часть гарнизона прославленной крепости Миссолонги, в которой в 1824 году находилось, временное правительство Западной Греции во главе с Маврокордато.

Это были самые тяжелые времена турецкого контрнаступ­ления, когда греческие патриоты теряли одни район за другим.

Угроза нависла и над Миссолонги.

И если ты о юности жалеешь, Зачем беречь напрасно жизнь свою? Смерть пред тобой — и ты ли не сумеешь. Со славой пасть в бою?..

Эти строки были написаны Байроном за три месяца до кон­ца жизни.

Итальянский граф Гамба, бывший с поэтом в Миссолонги, отметил в своем дневнике 9 апреля 1824 года, что Байрон по­ехал на прогулку верхом, попал под дождь и простудился. «Он жаловался на лихорадку и ревматические боли».

До 18 апреля Байрона мучили лихорадка и бессонница, но он сохранял сознание и, лежа в постели, повторял латинские глаголы, чтобы убедиться в том, что память ему не изменила. «Я знаю, что без сна человек либо умирает, либо сходит с ума,— говорил он,— я предпочитаю умереть...»

18 апреля, в день пасхи, в городе слышны были лишь празд­ничные салюты из ружей. Правительство распорядилось отме­нить пушечный залп, чтобы не беспокоить больного поэта. К вечеру у него начался бред. Он бормотал: «Вперед... смелее... за мной... не бойтесь...» Очнувшись и увидев у своей кровати друзей и слуг, он иронически заметил по-итальянски:

— О, какая прекрасная сцена!

И тут же снова впал в забытье. В течение двадцати минут он бормотал что-то неразборчивое, перечисляя своих англий­ских родственников и приятелей, и под конец объявил: «Те­перь все!»

—   Милорд,— сказал его секретарь Флетчер,— я не понял вас...

—   Очень жаль,— слабо отозвался Байрон,— но уже поздно.

—   Надеюсь, что нет,— сказал Флетчер,— но ваше завеща­ние будет выполнено.

После очередного приступа беспамятства Байрон отчетливо произнес:

—       Бедная Греция! Я отдал ей свое время, свои достатки, свое здоровье, теперь я отдаю ей свою жизнь... что еще могу я сделать?

В 6 часов вечера он потерял сознание. Наступило 19 апреля. В четверть седьмого он открыл глаза, но снова закрыл их, не сказав ни слова. Через несколько минут он скончался.

На следующий день на стенах Миссолонги белел приказ: «...Временное правительство Западной Греции распорядилось: завтра на рассвете дать 37 выстрелов из скорострельных ору­дий на Большой батарее, каковое количество совпадает с воз­растом покойного лорда Байрона, почетного гражданина города Миссолонги,