ПАССАЖИР АМЕРИКАНСКОГО ДИЛИЖАНСА

Очерк Свиньина, посвященный Моро, написан с душевной теплотой. Молодой дипломат чувствовал себя как бы актером в трагедии, участником которой он на самом деле был лишь в очень малой мере. Свиньин всегда непомерно увлекался сю­жетами, которые попадали ему в руки.

Но самый большой восторг Свиньина в Америке вызвало самоновейшее изобретение, которое автор называет стимботом (пароходом): «Представьте себе судно, имеющее вид плоскодон­ного фрегата; вообразите, что оно не боится бурь, не имеет нужды в ветре, посмеивается непогоде, идет всегда с удивитель­ной скоростью и безопасностью и совершает путь свой в изве­стное время; внутри его спокойствие, довольство и даже самые прихоти роскошной жизни: вот картина американского стимбота!..»

И, увлекшись, он уже не может остановиться: «Здесь вы видите чету любовников; подле них политика, углубившегося в газеты, там играющих в шахматы; в другом месте федералиста с демократом в жарких спорах под звук флейты или гитары их соседа; в стороне жадного корыстолюбца, которого дети бесят своим шумом, мешая ему рассматривать счета; наконец, собаки, кошки усугубляют очарование так, что не знаешь, где нахо­дишься. Это не дом, а целый плавучий городок...»

Для начала прошлого века пароход был примерно тем, чем в наше время является реактивный пассажирский лайнер,— последним словом техники. Свиньин мечтает завести пароходное сообщение в России. При этом бурное воображение сразу же рисует ему картины почти идиллические: «...Веселие, супруже­ская любовь и верность водворятся в селах опустелых, и кре­стьянин, вместо изнурения под бичевою, таща баржу и часто погибая, найдет за плугом истинное богатство и здоровье. Сверх того, сбережется величайшее сокровище наше и драгоценность — строевой лес...»

Павел Свиньин получил типичное для дворянского юноши иностранное воспитание. Едва закончив «Благородный пансион», он очутился на кораблях эскадры Д. Н. Сенявина в Средизем­ном море и был свидетелем подвигов русских моряков на бере­гах Далмации и островах Эгейского архипелага. Юноша гово­рил почти исключительно по-французски и по-английски и в 1808 году явился в Петербург из Европы «как денди лондонский одет». В молодости он почти не знал родной страны и, вернув­шись из США, с удивлением обнаружил, что и в своем отече­стве можно найти маршруты для увлекательных путешествий. Он объездил Волгу, Каспий, Урал, Западную Сибирь, Прикамье, Крым, Кавказ, Молдавию и в 1830 году опубликовал «Картины России и быт разноплеменных ее народов», где выступил этнографом и бытописателем. Он же собрал коллекцию редкостей, названную им «Русский Музеум». Но эта коллекция была про­дана по частям для уплаты долгов.

 

 

К сожалению, у Свиньииа были тяжелые недостатки, кото­рые составили ему в литературе незавидную репутацию. Он был чересчур восторжен, склонен к пышному красноречию и несо­размерному выпячиванию собственной личности. Вдобавок он примкнул к реакционному писательскому кружку Шишкова, известному под названием «Беседы любителей русского слова». Кружок этот прославился своей литературной войной против Карамзина, Пушкина и всей «пушкинской плеяды». Гоголь на­зывал Свиньина прототипом Хлестакова, а Пушкин осмеял его в своей «Детской книжке»: «Сначала все товарищи ему верили, но скоро догадались, и никто не хотел ему верить даже тогда, когда случалось ему сказать и правду».

Однако Свиньину не раз случалось говорить правду и даже делать добрые дела.