ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОСОЛЬСТВО

«Восторжен­ный прием москвичей,— писала газета «Московские ведомо­сти»,— без сомнения, надолго останется в памяти как у тех, которые участвовали в приеме, так и у тех, которые были зри­телями этих праздников. Москвичи всегда долго помнят эпохи из жизни своего города, а праздники в честь американского посольства составили действительно эпоху».

Гости всем живо интересовались. Наивное представление о Москве как об огромном скоплении «деревянных хижин под соломенными кровлями», характерное для заграницы, рассея­лось у членов конгресса в первые же часы их пребывания в Москве. Они поднялись на колокольню Ивана Великого, ос­мотрели Оружейную палату, творение Казакова — дом генерал-губернатора (ныне Моссовет), зоосад, Петровский парк, Ходынское поле, Сокольники, Троице-Сергиеву лавру. Их возили в колясках «с ямской упряжью», то есть на тройках и четверках с дугами, причем шапки кучеров были украшены «трехцветны­ми американскими кокардами». В зоосаду и в Сокольниках были устроены народные гулянья. Здесь можно было видеть све­тящиеся надписи: «Вашингтон», «Франклин», «Линкольн». Фотография в Москве в то время находилась еще в младенче­ском состоянии, но художники показали высокую оператив­ность, изготовив за несколько дней серию портретов гостей, которые красовались повсюду рядом с портретами президентов США.

В подмосковном имении Кузьминках гостей встретила хле­бом-солью делегация крестьян. Фокс передал старшине Гвоз­деву американское знамя со словами: «Это флаг моей страны, примите его. Пусть русский крестьянин видит в нем знак дру­жественного народа, который сочувствует вам в благородных усилиях ваших».

16 августа американцы посетили Большой театр, где шла опера «Иван Сусанин». «Целую четверть часа вся зала гремела от общего крика, которым требовался американский гимн,— сообщает газетный репортер,— наконец на сцену вышел актер и выразил сожаление, что нот гимна в театре нет».

Американским гостям не пришлось непосредственно встретиться с народом. Если не считать зрителей, наполнявших улицы и парки, членов конгресса встречали в городе преимущест­венно богатые московские купцы и промышленники. В отличие от официальных приемов в Петербурге на московских приемах хозяева говорили об экономике и, в частности, о торговле и «покровительственных пошлинах», которые были желанной меч­той для растущей буржуазии обеих стран. Но даже и в этом случае ораторы не смогли не отразить общего сочувствия к Се­верным Штатам, много лет господствовавшего в России и в русском обществе. На обеде в Городской думе историк М. П. Погодин выразил желание, «чтобы мы шли вперед рука об руку, чтобы в американском правительстве, точно так, как в русском, развивалась, созревала и утверждалась мысль о пользе взаимного содействия на славном пути». Московские газеты говорили о русско-американском сближении, что оно «но ость условие, заключенное в кабинете между дипломатами... Это не есть искусственная формула, это сила, которая растет и будет расти, и росту ее не будет конца,— сила, возникшая из взаимного сочувствия двух великих наций, между которыми ни­когда не было и никогда не может быть никаких столкнове­ний...»

Вместе с делегацией конгресса прибыл посланник США в Петербурге Кассий Клэй — один из самых своеобразных и энер­гичных дипломатов эпохи Линкольна. Клэй приезжал в Москву и раньше. Еще в январе того же года он был участником пира, данного ему в «Коммерческой практической академии», где он выступал совместно с секретарем американской миссии Дж. Кэртином. Для дипломатической практики того времени это было новостью. Обычно дипломаты ограничивались предначер­танным им заранее придворным кругом. Клэй приехал в Мо­скву демонстрируя свое желание разговаривать не только с пе­тербургскими чиновниками, но и «с обществом». Кэртин неожиданно обратился к аудитории на русском языке, вместо принятого в дипломатии французского, что вызвало взрыв во­сторга среди слушателей.

«В истории наших сношений с иностранными государства­ми,— говорил Кэртин,— для нас, американцев, самый светлый факт — доброе расположение к нам русского народа. В годину тяжких испытаний дружба России нам не изменила. От нее мы слышали слова сочувствия и одобрения. Эти слова врезались в сердца американского народа, мы их не забудем».